Feel good
Во время визита Лики в Воронеж журналу PULSE удалось встретиться с ней и узнать, с какими проблемами ей приходится сталкиваться, работая на российском телевидении.
У Вас большой опыт работы в сфере информационных программ — серьезного и вдумчивого телевидения. С чем связано решение продолжить карьерный рост в сфере развлекательного ТВ?
Лика Бланк: Да, я действительно, начинала свою карьеру как журналист и работала в службе информации, где делала документальные репортажи. Но я очень увлекающийся человек, мне постоянно хочется пробовать что‑то новое: у меня уже есть опыт работы корреспондентом, редактором, продюсером в службе информации и в документальном кино, и я решила, что пришла пора попробовать себя в сфере развлекательного телевидения. И у меня стало это неплохо получаться.
Как, на Ваш взгляд, можно изменить концепцию современного развлекательного телевидения в России?
ЛБ: В любом случае на телевидении все придумано до нас — в Америке и в Европе. Но телевидение, как отражение реалий конкретной страны, в России, конечно же, особенное. Я постараюсь взять все лучшее, что есть в опыте других стран — технологии и научный подход — и переложить на российские реалии.
Что же все‑таки отличает российское телевидение от зарубежного?
ЛБ: Наш зритель очень избалованный, как бы странно это ни звучало. Если в Европе люди готовы смотреть иностранный контент, например, американский или английский, то наши зрители не хотят ничего подобного: им нужен эксклюзивный, российский, созданный специально для них, контент. И каналы производят его в гигантских объемах, но при этом удивлять телезрителей становится все сложнее, причем не просто с каждым годом, а с каждым месяцем.
Концепция телевидения каких стран Вам ближе всего?
ЛБ: С точки зрения развития технологий — конечно, Америка, а по настроению и эмоциям я ближе к Европе. Например, Англия или Германия, также мне очень симпатично итальянское телевидение с его длинными яркими музыкальными шоу. У итальянцев есть передачи, которые длятся по 4 часа и которые очень позитивны.
А в России такое возможно?
ЛБ: Боюсь, «смотрение» в России несколько отличается: выбор огромен, и зритель очень быстро переключает каналы, а в Италии такие программы традиционны: многим шоу по 25‑30 лет, и смотрят их из поколения в поколение. Я не очень верю в длинные жанры на нашем телевидении, но было бы здорово…
А что Вам хотелось бы изменить в российском телевидении?
ЛБ: Во-первых, я бы хотела, чтобы оно было более позитивным, ведь телевидение должно создавать ощущение «feel good». Жизнь в нашей стране и так непростая, если мы будем сеять безысходность еще и с экрана, каково будет людям? А во‑вторых, (и я строго за этим слежу на своем телеканале) качество контента должно быть очень высоким, а картинка — яркой, глянцевой, сочной. Сейчас есть все возможности для того, чтобы повышать это качество, вопрос лишь в том, что нужно отойти от старой привычки и сдвинуться с мертвой точки. А мы, телевизионщики, иногда ленимся (смеется — прим. ред.).
Вы сказали, что телевидение нередко несет негатив. Исследователи давно говорят об этом: у человека создается катастрофическое восприятие мира. По-Вашему, возможно ли справиться с этим?
ЛБ: Одна и та же история повторяется во всем мире. Даже американский метод объективной подачи информации не может решить эту проблему, по той просто причине, что сама природа новостей такова, что в 90 % случаев они негативны — проблемы, катастрофы, кризисы… К сожалению, мир устроен так, что чаще случаются не самые приятные вещи. Но, на мой взгляд, именно поэтому телевидение делится на развлекательное и информационное. А интерес к ним взаимосвязан реалиями конкретной страны. Уходящий год – яркий тому пример: сначала была Олимпиада, потом начался кризис на Украине… В 4‑5 раз возрос интерес к информационным программам. А теперь мы видим, что люди уже устают от постоянных войн и снова возвращаются к развлекательному контенту.
В одном из интервью Вы сказали, что для 90 % нашего населения телевидение — основной вид семейного досуга. В таком случае каким образом должен формироваться контент: должны ли эти передачи носить интеллектуальный характер?
ЛБ: Образовательная функция — это, конечно же, хорошо, но, к сожалению, такие передачи люди смотрят крайне редко. Например, есть замечательный французско-немецкий канал Arte, который финансируется правительством этих стран. У него невероятные бюджеты, и он демонстрирует грандиозные проекты, но при этом доля его просмотра стремится к нулю. Конечно, побеждает развлекательное телевидение. Хотя по своему опыту скажу, что, к примеру, наша аудитория — современные женщины — стремится не просто к развлечениям, а хочет проводить время с пользой. В связи с этим, естественно, развивается и документальный жанр, потому что женщины любопытны от природы: если новое документальное кино сделано интересно и захватывающе, это имеет свои результаты.
Но есть и еще одна проблема: сложность изготовления качественного интеллектуального контента, который может заинтересовать даже тех, кто обычно не смотрит документальные или образовательные программы. Если говорить честно, рынок телепроизводства в России достаточно отсталый: качественной телевизионной школы, которая учила бы продюсировать программы, у нас нет, а людей, которые работают на телевидении, можно пересчитать по пальцам. Яркого провокационного контента более чем достаточно, а когда зритель видит что‑то, пусть и интересное и познавательное, но без определенного темпоритма, динамики, не очень хорошо снятое, конечно, у него появляется желание просто переключить канал.
Но, например, у себя на канале мы сделали попытку справиться с этой проблемой: подготовили один цикл, посвященный русским женам великих людей (ведь у Сальвадора Дали была русская жена, у Пикассо, у Муссолини, у Энштейна). Очень надеюсь, что все‑таки цикл будут смотреть.
Как Вы считаете, нужно ли России «общественное телевидение» — социально значимое? Ведь зритель едва ли будет платить за это своим рублем, как, к примеру, в Великобритании за ВВС. Какова вероятность создания такого телевидения в будущем?
ЛБ: Если задать такую тенденцию и если плата будет умеренной, то все возможно. Но вопрос в том, что зритель должен понимать, за что заплатил — видеть наглядный результат, который бы его удовлетворял: нужна непрозрачная схема. А это серьезная проблема во многих сферах в России. Но я не вижу ничего невозможного. Есть множество удачных примеров. Кстати, на образовательном канале BBC, помимо научно-популярных программ, можно увидеть прекрасные сериалы, настоящие хиты — тот же «Шерлок Холмс»… Вообще ВВС — это качественный, дорогой — правильный коктейль из всех жанров, и зритель знает, за что он платит. Есть BBC Three — молодежный канал; есть Chаnel 4, изначально призванный стать образовательным каналом для молодежи, по которому сегодня можно увидеть культовые реалити-шоу. Есть немецкий опыт — канал ARD и СDF: общественно-правовое телевидение, за которое люди платят деньги в обязательном порядке: раз в 4 месяца — 50 евро. Конечно, это уже другая крайность, но тоже опыт.
Что побеждает в борьбе между интернетом и телевидением?
ЛБ: Аудитория, действительно, уходит в Интернет — такая тенденция есть, но, я думаю, что в России интернет представляет большую угрозу, скорее, для печатных СМИ, нежели для телевидения. Вопрос в том, что качество этого интернета не всегда достаточное для того, чтобы смотреть видео, чаще он используется для социальных сетей, общения, почты, сайтов знакомств… Я знаю немного людей, даже из своего московского окружения, которые смотрят на телефоне или на компьютере параллельно эфиру какую‑то телепрограмму. Но главное вот что: собраться у экрана всей семьей — это добрая русская традиция, это наша ментальность. Вряд ли можно представить себе, что вечером семья усядется около планшета…
А как обстоят дела в этом смысле за рубежом?
ЛБ: Там другая ситуация. Все зависит от того, насколько хорошо интернетизирована та или иная страна, например, во Франции самый высокий уровень проникновения интернета. Это исторически связано с ее децентрализацией: в 70‑е годы было решено равномерно развивать все регионы страны. Поэтому у них нет такого эффекта, как в России, когда люди переезжают в большие города в поисках лучшей жизни… (до недавнего времени это была только Москва, а теперь сюда прибавились Санкт-Петербург, Казань и Екатеринбург). Во Франции минимальный возраст тех, кто смотрит телевизор — в районе 50 лет. Германия тоже достаточно интернетизирована, Америка — в меньшей степени: там конкуренцию составляют кабельные каналы. Все зависит от конкретной страны, но мы с вами, в России, однозначно, не увидим, как телевидение умрет. ● Юлия Бурд
Справка:
Лика Бланк,
1997-2003 год — сменила несколько должностей в дирекции информационных программ телеканала РЕН-ТВ ( продюсер, главный продюсер, директор по PR и маркетингу); 2003-2006 год — репортер и продюсер канала ZDF, автор документальных фильмов о России; 2006-2008 год — продюсер телеканала короткометражных фильмов Mini Movie International (США, Люксембурга, Россия), 2008-2010 год — исполнительный продюсер телеканала Das Vierte (Германия).