Попытка осмыслить современность

Весной в Воронеже он вместе со знаменитой российской командой уличного и экспериментального танца Jack’s Garret представит постановку «Red Bull Изнанка».

Pulse PRIME встретился с ним и узнал, каким должен быть танцор сегодня и как происходит рождение трека.
Расскажите о вашей новой постановке с командой Jack’s Garret.
Александр Андрияшкин: Для начала скажу, что это уникальная команда. Они делают такие работы, которые не выражаются словами – то, что на мой взгляд, на сегодняшний день большая редкость. Они принципиально уходят от прямой проекции в слова и на этом стоят. Часто танец обслуживает прямые, вербальные смыслы. Jack’s Garret настаивают на том, что танец – это самодостаточная художественная, арт форма. Танец как раз и способен передать то, что словами объяснить нельзя. Безусловно, есть описание к спектаклю, с которым любой может ознакомиться, но подвергать его определенной трактовке будет означать идти в противоречии с авторским замыслом. Это будет в первую очередь праздник танца или скорее движения, которое свободно от конкретного текста, именно в этом его сила.

Команда Jack’s Garret уникальна тем, что в ней нет единого хореографа. Есть некий синтез идей каждого участника. С какими трудностями как танцдраматург вы столкнулись?
АА: Я не назвал бы это трудностями, это специфика работы в отсутствии единого лидера. С одной стороны, это возможность услышать большее количество идей, с другой стороны, количество идей преобладает над возможностью качественно обдумать каждую. Как правило у Jack’s Garret идей больше, чем принято помещать в спектакль. Когда нет одного лидера, лидерами становятся все, а это всегда означает, что сложно договориться. Часть моей функции была в том, чтобы стать внешним «врагом», против которого бы объединились ребята и приходили бы в итоге к консолидированному решению. Мы часто работали по такой стратегии.
Кроме того, что вы перформер, хореограф, преподаватель, вы и танцор. Проект «I will try» (Я попробую – Прим. ав.) является подтверждением этому. Что вам ближе: танцевать самому или же преподавать?
АА: Мне очень важен объем. Важно выходить на сцену самому, наряду с этим преподавать, быть хореографом и отвечать за постановку целиком, где-то быть танц драматургом, таким сторонним, внешним наблюдателем – мне как раз важна совокупность и разноплановость проектов, над которыми я работаю.
Каким должен быть танцор сегодня?
АА: Прежде всего танцор должен аккуратно относиться к слову «должен». Одно время в танце очень ценилось «умение»: было действительно очень важно делать в своем жанре максимально круто технически. Потом стала особенно цениться «искренность»: «честный» танец, «от сердца». Сейчас наступает время, когда искренность и техника должны подружиться. Танцор должен быть профессиональным, при этом открытым и искренним, но не «на разрыв сердца», а четко осознавать, в чем его авторская позиция.
Какие истории рассказывает современный танец?
АА: В словосочетании современный танец важны, как ни странно, два слова – танец и современный. Это попытка осмыслить современность через танец.

Есть ли особенности конкретно у российского современного танца?
АА: В России по-прежнему нет четкой многоплановой структуры танцевального образования, при этом сама идея танцевания и танца – очень популярна и распространена. Танец – это часть поп-культуры, но глобальной инфраструктуры (теоретиков танца, профильных журналистов, философов танца и тд) нет. Огромное количество людей что-то делает, танцует... Эта область не достаточно институциализирована, то есть отсутствует прямая поддержка, но благодаря этому можно минуя всякие условности сразу проскочить куда-то.

У вас есть еще и музыкальный проект «Lego из Ego», где вы вместе с хореографом Александром Любашиным исследуете тему создания высказывания в реальном времени. Как происходит рождение нового трека?
АА: Сейчас тема создания высказывания в реальном времени очень актуальна. Продакшн зачастую занимает так много времени, что пока проект готовят к запуску, может пройти полгода или год, к моменту выхода в свет проект иногда утрачивает остроту. В «Lego из Ego» мы пытаемся запечатлеть момент «здесь и сейчас» в виде художественной формы – танцевальной или музыкальной. Мы импровизируем, работаем со всяческими музыкальными примочками, тексты тоже абсолютный экспромт, плюс, мы приглашаем танцоров, актеров или других художников, которые также в реальном времени творят, и мы все вместе делаем импровизационный спектакль. Иногда какие-то куски импровизаций мы вырезаем, записываем и называем их треками.

Что для вас сон, помимо естественной человеческой потребности? В соцсетях у вас много фотографий разных спящих людей в метро…
АА: Однажды я начал снимать спящих людей в метро и назвал этот проект «Спящие люди города М», где «М» - это была сначала Москва, потом Метро. Я выкладывал эти фотографии в сеть, многие стали поддерживать эту идею и присылать мне фотографии спящих людей в метро. Идея такая – город диктует нам играть какую-то роль, мы все куда-то спешим, торопимся, и вдруг человек вырубается в метро. Просто он устал, и в этот момент он абсолютно ничего не изображает. Эти минуты в огромном городе, пока он ещё вдобавок куда-то едет, он проводит таким, какой он есть. Любопытный контраст. Чем больше город, тем больше дистанции между людьми, а тут вдруг человек может себе позволить заснуть в метро и не считать это чем-то особенным. То мы все друг перед другом что-то изображаем, то внезапно вплотную друг перед другом можем стать такими, какие мы есть.

В проекте «Диалоги без танца» вы в роли практика беседуете о современном танце с теоретиком Катей Ганюшиной. Вы пытались определить для себя состоятельного деятеля танца. А вы себя таковым считаете?

АА: Судить не мне, но я стараюсь быть таковым и ко всему, что я делаю, относиться профессионально.